ТУТ Я ЛУЧШЕ ЖИЗНЬ ПОНИМАЮ. ТУТ Я ГЛУБЖЕ ЧУВСТВУЮ РУСЬ.

В прошлом году прошло весьма значимое для двух районов – Рыбинского и Мышкинского – событие. Но чиновники двух районов даже не заметили его. Лишь депутат Рыбинсокго муниципального района Павел Жемеров принял скромное участие в увековечении памяти нашего знатного земляка. 7 июня 2013 года исполнилось 90 лет со дня рождения поэта Владимира Кулагина. А в августе – 20 лет со дня его кончины.

Его жизнь тесно связана с Рыбинском. В Интернет - архиве о нем всего три строчки: «Кулагин Владимир Александрович (1923-1993), поэт, член Союза писателей СССР, ветеран Великой Отечественной войны, 07.06.1923 г. - 22.08.1993 г.»

Но для рыбинцев это своего рода целая поэтическая эпоха.

Начнем с того, что здесь, в Рыбинске жила сестра Владимира Александровича. И здесь в городской газете он регулярно публиковал свои стихи. Каждый год на все лето он приезжал в село Еремейцево Мышкинского района. И уж, конечно, из Еремейцево регулярно заезжал в редакцию рыбинской городской газеты. А так же к друзьям – поэтам, писателям, журналистам.

Еще четыре года назад мой отец Заслуженный работник культуры РФ, известный журналист Евгений Сергеевич Куприянов попросил съездить в село Еремейцево с целью разузнать, сохранилась ли там какая-нибудь память о его друге поэте Владимире Кулагине? Жизнь поэта была непроста, но чрезвычайно интересна. Война, которую он прошел, стройки великих пятилеток, в которых он участвовал, учеба в Ленинграде, литературная и общественная жизнь в Великом Новгороде… Но каждое лето, а то и зимой, он обязательно приезжал на несколько месяцев в родное село Еремейцево. В те времена члены Союза писателей имели право на творческие отпуска. Владимир Кулагин неизменно проводил свои отпуска в селе Еремейцево, приезжая из далекого Великого Новгорода.

В палисаде шумят деревья,
На задворках орут петухи.
Кто куда, а я езжу в деревню
Изливать свою душу в стихи.
По утрам, не успев одеться,
Пью прохладу нетронутых рос.
Был мой пахарем дед. По наследству
Я в деревню корнями врос.
Упаду в луговые травы,
Иль укроюсь в зыбучую рожь, -
Мне любое место по нраву,
Вряд ли краше на свете найдешь.
Небо иссиня голубое
Над разгульем лесистых равнин.
День-деньской провожу с собою,
Сам с собою один на один.
Усталь волжской водою снимаю
И опять за работу берусь.
Тут я лучше жизнь понимаю.
Тут я глубже чувствую Русь.


Владимир Александрович много печатался в рыбинской городской газете. Мой папа был тогда главным редактором, вел литературные объединение при редакции. Владимир Кулагин являлся частым гостем литературных семинаров при городской газете, обучал творческому мастерству молодых авторов. Часто бывал он и у нас дома, смотрел и разбирал в том числе и мои первые стихи.

Я его хорошо помню. Интеллигентный, подтянутый, в то же время по-дервенски простой, мудрый и тонкий человек. И вот я, проездом бывая в Еремейцево, спрашиваю походя местных жителей. Никто не знает! А отец еще просит найти дом, где жил Владимир Александрович. Папа бывал там всего один раз, плохо запомнил. Никто в Еремейцево мне помочь не может.

Так мы с папой и пришли к выводу, что ничего нам о Кулагине в Еремейцево не узнать и нечего зря время тратить. Но папа мой все равно не унимался. В этом году исполняется 70 лет со дня смерти Владимира Александровича и 90 лет со дня его рождения. Папа опять меня просит:

- Ну съезди! Или давай вместе съездим! Не может быть, чтобы его никто не помнил! 7 июня будет 90 лет, хоть как-то почтим память.

Я рассказал о просьбе отца жителю селе Еремейцево, депутату Рыбинсокго района меценату Павлу Жемерову. Он сразу предложил поехать вместе с нами.

Отец попросил Павла Адольфовича остановить машинуу на краю села. Видим несколько заброшенных домов, каждый мог бы быть дом Владимира Кулагина. Бродим от дома к дому, пытаемся найти местных жителей. И вот через дорогу наискосок открывается калитка. Пожилой мужчина идет к нам. Мы без всякой надежды бросаемся к нему:
- Скажите, пожалуйста, не знаете ли Вы, где здесь много лет назад бывал поэт Владимир Кулагин?

Кончено, знаю! – говорит пожилой мужчина. Да вот его дом!

Мы даже замерли от неожиданности. Неужели повезло! Неужели помнят!

Как потом оказалось, не только помнят, но и чтят. Николай Николаевич Соболев идет вместе с нами. Он дружил с покойным поэтом, вместе ходили в лес, на рыбалку. 9 мая каждый год обязательно отмечали все вместе. В Еремейцево было тогда много фронтовиков. Мой отец сразу вспоминает рыбака-старожила деда Мишу, которому Владимир Кулагин посвятил стихотворение

Понятное дело, нет в живых деда Миши. Но, может, родственники живы?

- Кончено! – говорит нам Николай Николаевич. - Вот его дом, почти напротив кулагинского.

И мы несемся туда. Нас приветливо встречает дочь деда Миши Зинаида Михайловна Михайлова. И мы все вместе идем посмотреть разрушенный дом русского поэта Кулагина.

Да, неприглядная картина! Дом полуразрушен, видно, что там не раз ночевали бомжи. Но стены крепкие, сруб хороший. Печка сломана, но другая цела. Полы провалились, но стены целы. В общем, все еще можно поправить. Лет десять назад приезжал внук поэта. Погостил, но ничего с домом делать не стал. Так и стоит дом, не нужный и не жилой.

Идем к старосте Еремейцево Нине Михайловне Серовой. Вот удача! Она тоже хорошо знала Владимира Кулагина. Все книжки поэта у нее есть. Мы спрашиваем, не найдем ли мы случайно могилу матери Кулагина?

- Почему не найдем! – с радостью отвечает Нина Михайловна. – Мы за ней ухаживаем.

Идем на кладбище. Могила Марии Федоровны Кулагиной недалеко от входа. Чистая, ухоженная. И сразу вспоминаются стихи.

С лугов медово пахнет донником.
Нещадно в полдень солнце жжет.
Сейчас, наверное, с подойником
В калитку мать моя войдет.
Умоется, переоденется,
Пройдется по дому легко.
И в крынках глиняных запенится,
Шипя чуть слышно, молоко.
Она такая моложавая,
Такая статная на вид.
Немного, скажет, полежала б я,
Вот что-то там внутри болит.
Я принесу любимца матери,
Пока в нем есть и пыл, и жар,
На стол, накрытый белой скатертью, -
Старинный русский самовар.
Пусть, глядя из окна на улицу,
От всей души чайку попьет…
Да, жаль, что этого не сбудется:
Родная с поля не придет,
Жарой июньскою палимая,
В платочке клетчатом, простом…
Давным-давно моя родимая
Спит под березовым крестом.

Это был большой поэт, которого можно сравнить по тонкости лирики с Николаем Рубцовым, по глубинному смыслу и патриотизму – с Алексеем Сурковым. А его стихи о войне по образности - разве что со стихами великой Юлии Друниной.

У царицы полей, у пехоты,
Мотыльковая жизнь на войне:
За полсуток две кадровых роты
В пулеметном сгорели огне.
Третью роту на четверть скосило.
Привели пополненье взамен.
А на фронте все так же, как было, -
Без существенных перемен.